Читать книгу - "Валерия. Роман о любви - Юлия Ершова"

— Вы, сыночки, кушайте, — выпрямила спину хозяйка дома и допила лекарство, — ничего не убирайте, идите отдыхать с дороги, а я немного пройдусь. Воспоминания нахлынули — надо развеять.

Алла усилием воли встала, казалось, ноги её не слушаются, и она не решается сделать шаг, но сердце отпустило. Тим сидел на месте и пялился на блюдо с холодцом, а сын её кидался то к столу, то к вешалке с верхней одеждой, которая с незапамятных времён стояла у входа.

— Я с тобой! — выкрикнул он. — Ма, я с тобой, — усилил он голос.

Тим тоже напялил плащ и скосил ворот по решительности своего характера.

— Алла Николаевна, только спокойно, — сказал он, разбавляя тревогу сладостью баритона. — Ник кое о чём приятном хочет вам рассказать. Ник!

Тот побледнел, но попытался растянуть губы в улыбку.

— Коляша, скажи просто, без завихрений и завитков. Что? — спросила мать и дотронулась до его руки.

— Мамуль, да ты успокойся, усё добра, — выдавил он из себя. — Помнишь своих друзей из Америки?

Алла Николаевна опустилась на кресло из ротанга, которое со времён её правления этой усадьбой стояло у входа. Она укуталась в пуховый тёмный, как грозовая туча, платок и произнесла:

— Ах, сыночек… ты прав, ты догадался сам: мой друг из Америки — сын той самой несчастной птицы, которую из машины вышибло прямо на бетон.

Друзья переглянулись. Тим, исходя из тёплого своего расположения к хозяйке, не покрутил пальцем у виска, а Ник постиг только поверхностный смысл изречённого матерью и решил «додумать» фразу утром.

— Ага, ну и здорово! А помнишь, ты уговаривала меня списаться и отношения поддерживать? Вспомнила?

Мать кивнула, а Ник усилил бодрость в голосе и продолжил:

— Ну, так вот я и… поддержал.

Алла расцеловала взрослого ребёнка, наклонившегося к ней.

— Коленька, какой же ты молодец! Нашёл его, Альку?

— Ой мам, чё там искать, позвонил по скайпу и в гости пригласил на твой день рождения.

Алла просияла, а Тим покрутил-таки у виска, на этот раз для друга.

— Молодец! Какую же ты мне радость доставил. Я и мечтать не смела. Хорошо, что на день рождения, успеем подготовиться, до ноября почти месяц, — засуетилась она, вставая с кресла. — Так, отец зубы доделает, дом в порядок приведём. Надо весь хлам из сарая вынести, полы лаком покрыть, обязательно на кладбище всё вылизать. Я давно у Леры не была, вот вы на Московское соберётесь — меня возьмите, только без отца, ему наклоняться нельзя.

Тим с тревогой посмотрел на друга, тот стиснул зубы и взглядом вёл прицельный огонь прямо по его, Ника, физиономии.

— Получается, здорово, что я его с семьёй пригласил? — вдохновенно произнёс заботливый сын.

— Ну конечно здорово! Алька — часть моей жизни, моей души. А как любит его твой отец, ты бы знал, как родного.

— Да?! — всплеснул руками сын и опять наткнулся на колючий взгляд друга. — Хм… Только, мамуль, я его на твой день рождения пригласил, а он взял и… — осёкся Ник и опустил голову.

— Прилетел вчера в Москву, — выдал Тим и перевёл дух.

— Как прилетел? — глаза женщины-зимы округлились, сознание, раненное love story, пыталось осмыслить новую интригу.

— Самолётом из Нью-Йорка, — отчеканил слова сын. — Я сам удивился. Может, он твой день рождения того, забыл когда? Ну, что поделаешь, мы их с дочкой загрузили на заднее сиденье и к тебе привезли, уф-ф-ф.

Алла Николаевна ринулась во двор и, привставая на носки, прижалась лбом к боковому окну джипа. Сыночки выбежали за ней.

— Как это — на заднее?.. Там никого нет.

— Мамуль, конечно. Чего бы это они там два часа как истуканы сидели?

— Ничего не понимаю. Кто-нибудь что-нибудь объяснит? — уже с раздражением выдала женщина-зима, и роза, выбитая на плече её платья, вспыхнула на мгновение.

— Алла Николаевна, я объясню, только спокойно. — Тим принял вид здорового взрослого мужика. — Ваш сын отыскал вашего друга в США, законнектился и пригласил в гости, хотел преподнести вам сюрприз в день рождения. — Тим перевёл дух. — Но американский друг, по неизвестным нам причинам, прибыл в Москву ранее оговорённых сроков, а именно вчера. Мы погуляли. Погуляли. — Тим руками изобразил просторы златоглавой. — А в три ночи встали и поехали в Минск, по известным причинам. Американские гости вызвались проследовать с нами. Они… он планирует остановиться в Минске надолго, до вашего торжества. При подъезде к деревне Кленовка, а именно на повороте, американский гость изъявил желание выйти из автомобиля и продолжить путь пешком, по опять же неизвестным нам причинам.

Ник обхватил плечи матери и углубил повествование:

— Тима, подожди. Мамуль, по известным причинам. Алекс загорелся на кладбище попасть, поклониться могилам родственников, твоим могилам. Дочери показать. К озеру тоже. Пройтись по местам детства. Он же здесь вырос. Сердце у него защемило, было видно по всему.

— Стоп! — отстранилась от сына женщина-зима. — Александр Дятловский в Беларуси. Он пошёл на наше кладбище. Так? — Раненое сознание Аллы с трудом уловило главную мысль всего сказанного.

— Ну да. Дорогу знает. Скоро вернётся, — подтвердил сын.

На слове «да» Алла сорвалась с места и не чуя ног унеслась по знакомой дороге на старый погост. Замшевые сапожки брезгливо сбрасывали влажный песок с бархатных боков, рваный подол расклешённого платья оголил девичьи колени, которые ничуть не испортили года, и развевался, как пиратский флаг на ветру.

Женщина-зима повернула время вспять и летела навстречу воскресшей молодости, чтобы за несколько мгновений пережить всё заново, заглянуть в зеркало вечности и найти отражение любви, подаренной ей семьёй Дятловских много лет назад.

II

Переспелое солнце октября день ото дня норовит закатиться в ночь всё раньше и раньше, и нет ему дела, что холод подкрадывается к живым существам, обласканным летним теплом, и крадёт у них энергию. Но сегодня, с самого утра, небесное светило подтрунивает над осенью и заливает летним светом и ощетинившийся лес, и профессорскую дачу, и старый погост, откуда вышли, держась за руки, два человека и пустились по дороге из песка. Одна из них — девушка, нескладная, ещё подросток, в бесцветных джинсах и белой ветровке, и под стать её недетскому росту — высокий мужчина, лет сорока, тоже в бесцветных джинсах. Закатными глазами солнце уставилось на незнакомцев и розовит их платиновые волосы. Кажется, что девушка и её провожатый настолько увлечены друг другом, что не замечают — сумерки сегодня задержались.

Ступать по дороге из песка не всегда приятно, особенно если ноги не в ботах, а в новых коротеньких сапожках. Особенно если ноги прослужили тебе, хоть и безупречно, не ломаясь, не вздуваясь венами, уже почти шестьдесят лет и только что пробежали со скоростью молодой газели не менее километра, а то и двух. А потому сейчас уже женщина-зима волочёт ноги по песку, а они требуют покоя, но разгорячённое сердце отбивает ритм, вынуждая их подстраиваться под каждый свой удар. Она почти у цели, но так измотана, так дышит порывами, что второе дыхание не открывается.